литература

В предлагаемой читателю книге впервые представлена панорамная картина российского литературного «усадьбоведения» в теоретическом и конкретно-текстуальном осмыслении. В основу исследования положена ключевая для литературоведческого освоения феномена русской помещичьей усадьбы категория «усадебного топоса». Обобщающий характер монографии обусловил хронологическое рассмотрение обращений к усадьбе и даче в русской литературе XIX–XXI вв.

В книгу включены не научные, широко известные труды В.Я. Проппа (1895—1970), крупнейшего фольклориста, одного из классиков гуманитарной науки XX века, а его литературные произведения, часть эпистолярного наследия и дневник последних лет жизни.

Навсегда неразрывно связанный духовными корнями со своей Родиной, глубоко верующий человек, К.В. Мочульский в данной книге рассматривает произведения пяти авторов (Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского и Толстого) в связи со своими христианскими воззрениями. Основной вывод автора: «Русская литература идет по следам Христа». Таким образом, он открыто объявляет читателю цель своего исследования - поиск христианской религиозности у авторов, к которым он обратился. Всесторонний анализ произведений, оригинальный подход к самому процессу творчества, пристальное внимание именно к личности писателя, к его душе преимущественно – все это выгодно отличает работы К.В. Мочульского на фоне других исследований подобного рода.

Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие…

Прекрасно иллюстрированный путеводитель по всемирной истории алкоголя и литературы.
Авторы книги, художники Грег Кларк и Монти Бошамп, заглянули в бокалы известных писателей и узнали, какие спиртные напитки пили прославленные мастера слова и как алкоголь повлиял на их жизнь и творчество. Авторы исследуют литературную питейную культуру, анализируя дневники писателей, их письма и, конечно же, произведения.

Данное научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, продолжает знакомить читателя с историей словенской литературы. Впервые в отечественном славяноведении представлен путь словенской литературы в двадцатом столетии, значение которого для истории и культуры словенцев трудно переоценить.

«Десять величайших романов человечества» – это остроумные, оригинальные размышления о времени, жизни и литературе, нестандартные и яркие заметки о достоинствах и недостатках гениев. Моэм не признает авторитетов в искусстве и по-своему оценивает произведения Бальзака и Стендаля, Диккенса и Бронте, Толстого и Достоевского. Его мнение зачастую расходится с общепринятым. Тем интереснее читать его эссе, тем больше поразительных открытий они сулят.

В этой книге нет больших литературоведческих анализов. Да и какой в них смысл после трудов Бахтина, Лотмана, Дунаева и Набокова? Перед вами история о том, как литература переплетается с жизнью обычного человека и как в ней можно найти ответы на все важные вопросы – стоит лишь подобрать правильный момент для чтения, увидеть и услышать подсказки, которые спрятали писатели в страницах своих трудов.

Классика вечна. Эта аксиома формируется в нашем сознании с детства, еще со школьной парты. С одной стороны, это действительно так. Но с другой, мы разучились смотреть на мировую литературу критически, мыслить объективно. А ведь с классическими произведениями все не так просто… Чему учат лишние люди Онегин и Печорин? Какой пример показывает убийца Раскольников? А Анна Каренина, изменившая мужу и бросившаяся под поезд? И это лишь несколько случаев.

Книга представляет собой попытку представить творчество писателя Юрия Полякова в литературном контексте последних четырех десятилетий. Самые разнообразные «приключения» его текстов составили литературоведческий «сюжет» издания. Литература – всегда диалог, сложное взаимодействие между книгами, современными и давними. В этом диалоге происходит накопление смыслов, которыми обладает художественный текст.

Настоящая хрестоматия, предназначенная для студентов-филологов, включает ключевые фрагменты произведений древнегреческих писателей. Фрагменты текстов каждого писателя предваряет краткая статья, содержащая основные сведения о биографии и творчестве автора. Библиография, завершающая хрестоматию, содержит список источников и основных исследований по древнегреческой литературе.

Великий итальянский поэт и мыслитель Данте Алигьери — это сложное, глубокое и многостороннее явление, оказавшее огромное влияние практически на всю мировую культуру. Во втором томе антологии представлены работы русских философов, литературных критиков, писателей и поэтов, посвященных дантовскому наследию.
Книга адресована как специалистам по истории европейской и русской культуры, так и широкому кругу читателей.

Дмитрий Коваленин – переводчик и востоковед, познакомивший русскоязычных читателей с таинственными мирами Харуки Мураками, – прожил в Японии 15 лет. Полное погружение в культурную среду и личное знакомство с Харуки Мураками позволили ему разобраться во всех головоломках и хитросплетениях, на которых строятся романы легендарного японского автора. Новая книга приоткрывает двери в «святая святых» японского «эго» – Ко́коро.

Это самый настоящий путеводитель по литературным местам. Карты и подробные инструкции помогут книжному путешественнику составить маршрут и не попасть случайно в Лондон Оруэла, если тот собирался в Лондон Конана Дойла. На русском языке публикуется впервые.

Совершенно новое, дополненное и переработанное издание первой книги главного, как его называют фанаты, переводчика Харуки Мураками, посвященное великому современному японскому писателю. Автор исследует его феномен: почему он до сих пор так и не получил Нобелевскую премию по литературе, несмотря на то что входит в шорт-лист на протяжении последних 15 лет, почему его соотечественники считают его слишком «западным», а во всём остальном мире – «самым японским японцем»…

В книге "Именной указатель" собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой "Дом у старого Пимена" и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым…

Отличительной чертой справочника является большое количество примеров, иллюстрирующих каждое понятие. Примеры взяты из всех программных произведений и призваны не только пояснить термины, но и напомнить тексты этих произведений. Книга включает в себя все основные литературоведческие термины и их определения.

В названии этой первой книги франко-американского философа Рене Жирара уже заключен весь пафос его мысли: «романтизм» для него — не столько направление в европейском искусстве, сколько иллюзия, что человек свободен в своих желаниях, а «роман»—не литературный жанр, а «откровение», разоблачающее нашу радикальную зависимость от Другого. Заручившись поддержкой великих писателей — Сервантеса, Флобера, Стендаля, Пруста и Достоевского, автор создает концептуальную историю желания от Нового времени до современности, от игривого подражания «королю-солнце» Людовику XIV до охватившей XX век мрачной ненависти всех ко всем.

Известный российский писатель, публицист и критик Дмитрий Быков много лет выступал в популярном лектории «Прямая речь». В результате появилась книга «Русская литература: страсть и власть», в которой собраны наиболее удачные разговоры с постоянной публикой. Название выбрано неслучайно: по мнению автора, русская литература – явление радикальное, замешанное на великих событиях и страстях: от древнейшего периода до современности.

Нам, воспитанным в христианской культуре и живущим в постхристианской цивилизации, очень трудно бывает принять очевидную вещь, заключающуюся в том, что не все великие писатели и художники разделяли общепринятую мировоззренческую доктрину. Это легко понять диссидентам, следователям по особым делам, атеистам или верующим (в зависимости от религиозной атмосферы в обществе). Но людям, принадлежащим к определённому культурному космосу и следующим всем его правилам, трудно представить своего учителя в образе другого. Чехов — великий сатирик, драматург, милосердный врач — эти определения естественны. Но «Чехов как гностик» звучит абсурдно. Тем не менее, если обратиться к одному полузабытому рассказу писателя, гностическая ориентация русского классика станет самоочевидной.